И вот, после трех предварительных, последовал окончательный звонок с приглашением явиться на съемку во дворы в районе «Мужика с факелом» по форме «обычная дворовая одежда луганчанина лета 2014», т.е. шортики, маечка и проч. Кинщики сэкономили даже на костюмере – актерам предлагалось прибывать в своем, причем с запасным комплектом одежды на всякий случай (для режиссерского выбора и съемок в бомбоубежище).
Моды в ЛНР за 4 года особо не изменилась – я и сегодня так хожу. Так что единственное – с утра побрился, обул самые раздолбанные из своих босоножек и поскакал. Белый микроавтобус «Мерседес» во главе с помрежем (он же второй режиссер, он же сценарист фильма, он же бухгалтер Борис Т.) собрал по городу человек 5 массовки и скоро доставил в симпатичный дворик дома по улице Советской, 39. У одного из подъездов суетились многочисленные девочки-
- Где письма?
- Помните, это не театр.
- Режиссер встречает гостей.
- Настя, есть поесть?
- Леночка, на грим.
- Костюмер вон там, к нему все вопросы.
- Снято уже 20% материала.
- Кто видел зеленый ящик? Рома, Дима?
- Начинаем петличить актеров.
- А мизансцена какая, звукари же не знаю, на какую сторону петличить?
На детской площадке игрались многочисленные детишки, приведенные родителями в массовку. По двору прогуливалась из конца в конец ласковая черная кошка. Сидели, скучали, делились воспоминаниями о том, кто как провел лето 2014. Время шло. Смеркалось (с)
Наконец прибыл режиссер – бородатый Алексей Сергеевич в тюбетейке, вежливо поздоровался со всеми, перекинулся парой слов с кинщиками и начал инструктировать парочку профессиональных актеров, привезенных из Театра Луспекаева. «Все должны быть припачкаными, давайте на грим», - донеслось до меня. Гримерша примитивно подожгла пробку и начала старательно пачкать мне руки и лоб. Я с тоской промолвил: «И зачем я вчера ванну принимал?» Детишки, наоборот, с энтузиазмом восприняли черные круги на всех частях тела и активно требовали добавки. Всех перефоткали «в гриме» и часов в шесть вечера первую порцию детишек отправили на подвал.
Тут меня вычислили как профессионального историка и режиссер вручил свой сценарий (уже весь исчерканный) для консультаций по сомнительным вопросам. Я решительно вычеркнул абзац с нелепой, но очень популярной байдой про «выдуманную в австро-германском генштабе» и предложил переформулировать тезис про «Украину, появившуюся только в 19 веке». Усталый бородач с хронически севшим голосом скреб голову ручкой и пытался выразить мысль как-то по другому, чтоб и правильно и не очень заумно. Позже актриса «Аня» слегка повозмущалась тем, что ей не дали правленый текст и она выучила другой порядок слов.
Однако параллельно выяснилось, что роль Профессора от меня ушла к другому. Благообразный старик типично интеллигентной внешности (проф.актер Евгений) поблескивал в толпе эпизодников очками с золотой оправой и потряхивал листами сценария с текстом. Режиссер произнес перед нами вдохновляющую речь о длительности киношного процесса, о том, что 2-минутная сцена будет сниматься 2 дня и что всем пора переодеваться и отправляться на подвал. Было жарко и я решил наплевать на предложение о смене формы одежды. Остался «в летнем». Гримеры начали очень долго гримировать двух «раненых». Нарисовали им на головах весьма реалистично выглядящие «дырки с кровавыми потеками». В животе начинало урчать – близилось время ужина, а обещание про кормежку, видимо, забыли.
Наконец в начале седьмого нас спустили в подвал. «Бомбоубежище» выглядело весьма похоже. В одном углу сосредоточилась кучка детишек, в другом стояли телевизор и стол, художественно заставленный консервными банками и ломаными булками. Меня усадили в центр, подверли с боков двумя женщинами и началось....
Режиссер Алексей произносил проникновенные речи о вживании в образ и переругивался с оператором Романом. Семь дублей я ел вилкой и пластмассовой баночки остывающие «макароны-по-флотски», кося глазами в телевизор, где вертелся ролик с знаменитым выступлением Порошенко про «они будут сидеть в подвалах». Проф.актриса слева старательно ковырялась вилочкой в банке сайры, но без аппетита, и саботировала процесс. А я – ничего так, тем более и время уже было позднее. Девица справа как мышка грызла яблочко и щипала «ромашку» с маком (каковых летом 2014 вообще то не было). РФ-ные «Роллтоны» в баночках по моему требованию таки убрали со стола, выдвинув на первый план пачку отечественной «Мивины». Снималась длительная панорамная сцена с проходом раненого и обзором людей в убежище. После каждого дубля оператор с режиссером убегали в соседнюю комнату на просмотр готового материала. Потом возвращались и режиссер начинал вносить творческие коррективы.
Потом в подвал напустили химического дыма (режиссер уверяд что он абсолютно безвреден и даже допущен Минздравом) и пошли крупные кадры дискуссии «Ани» с «Профессором»: вид слева, вид справа (по 5 дублей каждого). Уморившиеся детишки доели яблочки и уже не реагировали на зверский ор режиссера «Тишина на площадке» и громоподобный «Бам!», которым изображались звуки бомбежки. Дедуля «Сосед» все не мог правильно скосить голову в камеру, хотя реплики произносил достаточно четко. Когда камера сосредоточилась на телевизоре, оператор начал капризничать насчет бликующих на экране осветительных ламп. Очень долго мудохались с выстраиванием освещения, вызывали по рации «световика», дергали за провода, щелкали переключателями.... Я уже начал бояться короткого замыкания со всеми вытекающими, ибо сырость в подвале ощущалась все сильнее.
В десятом часу ночи реквизит «еда» со стола начали воровать уже сотрудники съемочной группы, несмотря на окрики режиссера. Макароны, вафли и «ромашка» кончились. Пробочные «помарки» уже практически сошли, меня припудривали перед дублями раз пять. Наконец сняли приход «Дурного вестника» с репликой «Генератор накрылся» (и одновременным выдергиванием из розетки двух основных ламп). После этого в 11 часов ночи нас отпустили по домам, обнадежив, что завтра будут взрывать. Доставка «мерседесом» была оперативной, так что лег спать в четверть двенадцатого, уставший до невозможности. Хорошо все-таки, что я не поступил в актерское.
...а укропы в соцсетях оказывается уже в истерике бьются от съемок. Мелочь, но приятно...
Кстати, надысь заглянул в наш музей. Скинул им в дар кое-какие бумажки из своего архива, а заодно полюбовался на распиаренный Музей новейшей истории ЛНР. Самое большое впечатление на меня проивела одна скромная бумага лета 2014 года. Вице-премьер правительства ЛНР Цыпкалов обращается с директору Музея Кулешову с просьбой «ввиду текущей ситуции» выдать представителям Армии Юго-Востока один экспонат – противотанковое ружье ПТРС образца 1944 года. И прямо над этим документом – искомая двухметровая железная бандура. Именно у этого эспоната я задержался, ибо сразу ощутимо повеяло ветерком четырнадцатого года, когда танки срывались с постаментов, чтобы идти в бой.
...и была ночь и было утро – день вторый.
На следующий деньт уже при подъезде к месту съемок нас встречали: пожарная машина, машина ДПС, провода по всем углам, канистры, полицейские и камуфляжники. Возглавлял все это дело развеселый казак в кубанке – главный минер и каскадер Толя. Внутри двора уже стояла жервенная «мафынка» - побитый и когда-то белый «Жигуленок». Провода тянулись к подозрительным квадратикам, присыпанным то ли порохом, то ли землей.
Пришел паренек в футболке «Луга-фильм» и начал выпиливать ветки по указаниям режиссера – для расширения обзора. Потом пришли телевизионщики с «Л-24» и «НКН» и начали отбирать у режиссера интервью «со съемочной площадки» на фоне собираемой на чурбачках «детской железной дороги» для панорамной камеры. Веселый казак начал обучать молодого актера как правильно падать с перекувыркиванием от взрыва, чтобы вышли такие раны, которые ему нарисовали вчера (ну, как это обычно в кино, сегодня снимали эпизоды которые были раньше чем вчерашние). Телевизионщики тут же приблизились к нему с камерами, но Толя, очевидно испытывающий аллергию к ТВ, сильно посмурнел и категорически потребовал прекратить съемку. Тут же выдвинулась какая-то ассистентка, которая грудью заслонила процесс и самоотверженно предложила телевизионщикам взять интервью у нее.
Кстати, выяснилось, что сценарист Боря (он же и бухгалтер) живет в том самом подъезде, где вчера снимали бомбоубежище. Жители двора собирались кучками и старательно снимали все происходящее на телефоны.
Потянулось обычное ожидание, все сильнее заронявшее в душу сомнения по поводу того, что «сегодня закончим раньше – к 8 часам». А на меня обрушились звонки. Сначала один начальник соизволил, чтобы я немедленно нарисовал и предоставил рецензию на свою статью, причем уже завтра утром. Засим позвонила другая начальница и предложила провести в ближайшую субботу лекторий по истории Новороссии специально для главредов местных СМИ. Мои робкие возражения, что эту лекцию сначала надо как минимум придумать и написать, отметались с порога по типичной женской логике: «вы умный, вы всë это легко сможете сделать». Мой как бы отпуск плавно превращался в продолжение работы...
Наконец нас распределили по ролям и я в компании со Стариком и Профессором отправился на задний план к гаражам – изображать дворовую кухню образца лета-2014. Там нас ждал стол с кучей вскрытых пакетов с крупами, упаковки бумажных стаканчиков «но в кадре их быть не должно», дымящий самовар с чаем и очаг из кирпичей с казаном, в котором плавали какие-то зеленые листики (как оказалось – мята). Потом в казанок засыпали горох, всунули мне в руки шумовку и велели изображать что-то вроде кашеварения. Я начал ломать хворост и подкидывать потихоньку в очаг, а профессор закочегарился с самоваром. Боря принес мне реквизит в виде нерабочей радиолы.
Мучал он его долго, сапога у нас не было и самовар категорически отказывался загораться и закипать, только пускал дымки, впрочем, для кино это и было главное. Костер под казанком постоянно прогорал, а гороховая каша, в которую из-за выкипания пришлось дважды доливать воду, постепенно превращалась в пюре. Я пропах дымком костра насквозь (зато комары теперь кусать не будут))). Детишки с заднего плана (принадлежавшие одной из главных актрис) постоянно шалили. Подготовка все шла и шла. Смеркалось (с)
Наконец в центре двора началась какая-то движуха. Сняли сцену приезда водовозки и сбегания к ней граждан с канистрами и банками (мы не двинулись, ибо не было указаний) – 5 дублей, сцену телефонного разговора «на высоте» (вчерашняя блондинка и молодой актер забрались на металлическую конструкцию на детской площадке и «аллокали» раз 5), затем еще один разговор, после которого «Аня» шла к нам. Я сымпровизировал и начал каждый раз предлагать ей продегустировать черпак с варевом. Киношники между тем выхлебали весь самовар с недоваренным чаем, а детишки – анахронистичный пакет с молоком (ростовского производства).
Засим режиссер взялся за нас. «Мужчина с радио» получил было листок с текстом (который надо было тут же заучить и озвучить, ибо надвигался уже вечер, а машину до сих пор не взорвали), но тут влез старик Фокич (экс-врач и экс-главреж народного театра) и добился того, что слова отдали ему. Я решил «баба с возу» и не стал особо протестовать. Мне приклеили под одежду пластырем микрофон и быстро отсняли сцену, завершающуюся моими словами: «В небе звук какой-то». После этого, как я понял, по ходу сюжета и начиналась кинобомбежка. На первый план вышли пиротехники и каскадеры (Толя). Режиссер прорычал в матюгальник, чтобы все жители двора открыли окна и отошли от них, ибо «будут производиться пиротехнические эффекты». Никто, конечно, не отошел. Прямо напротив меня из-под занавески в окне 2 этажа упорно поблескивал снимающий экранчик. Мы 5 раз отрепетировали сцену начала налета с забеганием в гараж («смотрите не зацепите провод, а то...») и наконец услышали заветную команду: «Мотор!» Это уже была «режимная съемка», ибо становилось совсем темно. После забега раздался громовой Бабах (честное слово, настоящие мины в августе 2014 рвались гораздо тише). На часах было 20.30 и этот взрыв слышал наверное весь Центр. Поднялась куча дыма в глубине двора, взвыли сирены автомобилей и мы по команде режиссера толпой рванули в другой угол двора – с рельсами и кинокамерой.
Затем начали взрывать-поджигать машину, но она как-то плохо разгоралась, так что роль взрыва в конце концов исполнила кувалда в руках Толи, которой он весьма лихо вышиб все стекла и проломил крышу. Девочки из угла с камерой хихикали и снимали все на телефончики. Наконец пламя взметнулось вверх по-серьезному, выпустив в небо столб черного дыма (как над Центральным рынком 16 августа 2014). Ударили по барабанным перепонкам еще 3 громовых взрыва, заорал режиссер. Камеры снимали во-всю. Пиршество пиротехники продолжалось недолго. Засим во двор запустили пожарную машину, которая начала гасить мафынку. Толпа рванула поближе, но пожарники весьма грубо гаркнули на них: «Не подходить!» и все хлынули обратно.
Подошел «взорванный в машине», весь в кино-кровище, весьма похожий на восставшего из мертвых зомби. Зеваки начали активно с ним селфиться, а я шутя предложил ему брать за это деньги. Потом на него напали телевизионщики, а ко мне причалил корреспондент с ЛИЦа и отобрал мини-интервью.
Из подъездов потянулись на выгуливание собачники со своими обоссавшимися питомцами. День завершался...
Я честно заработал 800 р.
См. с 14.40.
Полный вариант репортажа
Journal information