Про казаков

Не герои правды й воли
в камыши ховалысь
Та з татарином дружили,
з турчином едналысь.

Павлюкивци й Хмельничане,
хижаки - пьяныци

Дерлы шкуру з Украины,
 як жиды з телыци

А зидравши шкуру,
мясом з турчином делились

Поки вси поля кистками
билыми покрылысь.

Пантелеймон Кулиш

Украине не повезло в том, что большей частью ее история проходила на окраине общемировых процессов. В тех же случаях, когда на этой земле имели место действительно серьезные события международного значения, мы оказывались несамостоятельными в государственном плане. Так формировался национальный комплекс неполноценности, а вместе с ним и желание доказать, что «мы — не хуже всех». В итоге возникали мифы и легенды, весьма расцветившие отечественную историю и сильно тешащие национальное самолюбие, но имеющие крайне мало общего с действительностью. Наиболее распространенный героический эпос, растянутый в веках, — это история запорожского казачества.

Сегодня частенько приходится читать о его очень героической роли в жизни украинского народа. Некоторые писатели-публицисты в порыве патриотического зуда расписывают Запорожскую Сечь прямо как «Город Солнца», оплот демократии и очаг борьбы за независимую Украину. Отождествляя всех казаков без исключения с украинцами, «свидомые» на этом основании рисуют карты «Этнографических границ Украины», включающие Кубань, Дон, Ставрополье, Воронежчину. Однако реальная история весьма далека от этих идеалистических схем.

Напомним, что “Летописное повествование о Малой России” Александра Ригельмана весьма подробно описывает отличия малороссиян (украинцев) от запорожских казаков: “Сечевские козаки… сделали на Днепре засеку и в ней поставили шалаши великие, назвав их куренями и жить стали… каждый по склонности промысла своего в рыбе, звере и меду изобильствовал… многими своими самовольствами, безчиниями, бунтами и разбоями так имя свое оскаредили… храбрость оную в бунтовское свирепство обратили, ибо у себя самих непрестанные делали смущения междуусобием и часто себя убивали, от чего кошевой и старшина в великом страхе всегда были… При всем оном два устава, которые имели Запорожье: безженное житье да жестокое наказание домашним татем…

Сии козаки везде грубы были. Напротив того украинские черкасы или малороссийский народ, как-то шляхетство, козаки и посполитые, ведут жизнь свою весьма инако. Они имеют порядочное селение в городах, местечках, селах и хуторах, производят хлебопашество, посев огородный, сады и багчи, делают всякое художество, ремесло и торги… В обхождении приятны и ласковы… Сей народ веселого нрава, любит музыку и прочие веселости. Они почти все плясать по-польски, а паче по своему черкаскому умеют”.

Лучший знаток украинского казачества, историк и археолог Д.И.Яворницкий в своем трехтомнике «История запорожских казаков» о возникновении казачества писал: «1469 году многочисленное татарское войско, создавшееся за Волгой из беглых разбойников и изгнанников и назвавшееся казаками, прошло от Волги за Днепр и опустошило Подолию». О том, что слово «казак» — восточное (так же как и «байрак», «башмак», «майдан», «отаман») знают вероятно все.

На Украине историю казачества принято отсчитывать с 1489 года (упомянутого у М.Грушевского документа о нападениях «разбойничьих казаков»), хотя на территории России (точнее под Рязанью) «казаки» упоминаются еще в 1444 (Полное собрание русских летописей.-Т.12.-С.68). Да и вплоть до середины ХVІ века “козацтво” было лишь образом жизни, техническим названим постоянной партизанской степной войны против татар. Этим занималась и польско-литовская шляхта, и мещане из приграничных городов Речи Посполитой и вольные уходники-хуторяне. На протяжении первых 100 лет существования Запорожская Сечь и ее обитатели весьма мало беспокоились о воплощении в жизнь сколь-нибудь масштабных проектов, отдавая предпочтение набегам на Крым и Турцию с целью банальной наживы, или, выражаясь политкорректно, — добычи средств к существованию. То есть речь шла о привычном для средневековья пиратстве (морском и сухопутном), которое в описываемые времена было сродни современному профессиональному спорту, т. е. — рискованным, травмоопасным и даже смертельным занятием, но в случае успеха обеспечивало победителей хорошими доходами, избавляя от необходимости горбатиться на пашне или в ремесленном цеху. Естественно, что в этой вольнице не могло зародиться ни гражданское чувство, ни государственное начало, подразумевающее повседневную дисциплину, субординацию, ответственность и чувство долга перед окружающими.

Г.Красинский в книге «Казаки Украины» (Нью-Йорк, 1985) справедливо отмечал, что запорожцев «можно сравнить... с их современниками, знаменитыми флибустьерами XVІІ века». Не менее весело писал знаменитый французский просветитель Вольтер: «Это земля запорожцев – самого странного народа на свете. Это шайка русских, поляков и татар, исповедывающих нечто вроде христианства и занимающихся разбойничеством; они похожи на флибустьеров». Действительно, образ жизни, нравы, обычаи и тактика морских операций запорожских казаков и корсаров Вест-Индии имеют много общего. Свои разбойничьи рейды на Черное море запорожцы осуществляли на так называемых «чайках» — парусно-гребных судах, которые строились на Сечи. Это романтическое название происходит от итальянского saіcca, болгар. шайка — судно, пиратский корабль.

Пытаясь как-то организовать эту стихию Польские короли и начали в 70-х гг XVI века учреждать «реестры» (попросту говоря, ведомости на выдачу жалования), превращая «вольных пиратов» в наемных каперов. Ясное дело, что все первые казацкие гетманы были поляки. Сомневающимся просто перечислим имена: Ян Оришовский, Войтех Чановицкий, Самуил Зборовский, Кирик Ружинский, Криштоф Косинский, Криштоф Нечковский, Николай Зацвилиховский, Арковский, Кремпский, Пырский и т. п. Английский историк Э.Карр, автор фундаментальной 14-томной «Истории Советской России», считал поляком и Богдана Хмельницкого (Т.1, с.237). Его знаменитый сподвижник полковник Морозенко, прославленный в народной думе, на самом деле был польский шляхтич по имени Станислав Мрозовецкий. Другой соратник – киевский полковник Михаил (он же Станислав) Кричевский, погибший в 1649 при обороне столицы от литовцев. Многие историки, например Н.И.Костомаров, писали о польском происхождении Мазепы, чье полное имя звучит так: Ян Стефанович (не Иван Степанович) Мазепа-Колединский.

Ура-патриотические заявления историков типа В.И.Сергийчука: «Походы на море были вызваны к жизни необходимостью защиты отечества — и это следует подчеркнуть,— а не грабительскими намерениями, как это иногда представляют отдельные исследователи» имеют демагогический характер. Анализ многочисленных исторических документов XVІ — первой половины XVІІ вв. свидетельствует о том, что в те ранние времена своей истории запорожские казаки руководствовались, прежде всего, своими корпоративными, а не национальными интересами. Это понятно, ведь их община была весьма пестрой в нац. отношении. Польский посол Л.Пясочинский в 1601 г. сообщал, что среди запорожцев были «и поляки, и московиты, и волохи, и турки, и татары, и евреи, и вообще люди всякого языка». Подробный анализ Реестра 1649 года, сделанный еще в 1978 советскими учеными, показывает глобальный интернационализм казацкого сословия. Помимо значительного количества русских, украинцев, белорусов и поляков здесь нашлись сотни молдаван, сербов, болгар, десятки турок, татар, венгров, греков, чехов, немцев, шведов, латышей, албанцев, евреев, цыган, армян, грузин, черемисов. А что писал Д.Яворницкий? “в Сичи можно было встретить всякие народности, чуть ли не со всего света выходцев, как-то: украинцев, поляков, литовцев, белорусов, великорусов, донцев, болгар, волохов, черногорцев, татар, турок, жидов, калмыков, грузин, немцев, французов, итальянцев, испанцев и англичан” (т.1, с.143).

В целом казачество в качестве коллективного выразителя национальных интересов начало восприниматься с конца XVI века — с момента заключения Брестской унии 1596 г., которая поставила православных в положение угнетаемого меньшинства. Этим бездумным актом Польша и поляки, сами того не желая, способствовали первоначальной консолидации жителей «всходних крессов» в единый этнос, осознанию ими себя некой общностью. А запорожцы, как ее вооруженный и организованный авангард, начали подумывать не только о том, как вышибить из Варшавского круля побольше реестр да зарплату, но и о более высоких и далеких материях. За десятилетку «золотого покоя» 1638-1648 на Украине Малороссийской накопилось столько недовольных, что Хмельницкий, как это часто бывает с историческими личностями, просто оказался в нужном месте в нужное время. И свара мелкопоместного шляхтича с местным подстаростой Чаплинским из-за хутора Субботов переросла в Освободительную войну, в результате которой на Левобережье не осталось ни одного живого поляка или еврея, разумеется, кроме тех, кто успел перекреститься в «щирых козаков» (см. Реестр-1649).

Впрочем, не место сгинувших панов-шляхтичей очень скоро полезли «паны полковники», не думавшие ни о какой Украине, но зато весьма заботящиеся о своих карманах. Даже накануне знаменитой Переяславской Рады царского посла успели навестить местный полковник П.Тетеря и генеральный судья С.Зарудный-Богданович, выклянчившие себе соответственно местечки Смелу и Старый Млиев. Иван Золотаренко тогда получил Батурин и Борзну, его брат Василь - Новые Млины и Мену. А уж гетманы все подряд в договорных «Статьях» первыми пунктами оговаривали размеры личного имущества и оклада «на булаву». Процесс пошел…

Именно этот классовый эгоизм казачества («а поспольству нести попрежнему обыклое тягло господину», - велел Универсал Хмельницкого) и обрек страну на эпоху «Руины», когда разноориентированные группы казацкой старшины разорвали ее на части: «королевскую», «царскую» и «ханскую» (кто больше даст). Не думал ни о какой незалежности и столь разрекламированный на десятке гривен Мазепа: согласно договору с Карлом малороссийские земли возвращались под власть Польши, а взамен ему выделялось отдельное княжество в Белоруссии. А после уравнения казацкой старшины в правах с российским дворянством, «элита нации» как-то удивительно быстро забыла об идеалах государственности и прочих высокопарных вещах.

Безусловно, казачество было важным фактором в истории развития украинского народа, но в большинстве случаев оставалось «вещью в себе», постепенно сползая к кастовости. В итоге, кроме Хмельниччины, когда казацкие авангарды подпирали многотысячные толпы крестьян, казачество никаких масштабных деяний национально-государственного значения не совершило, хотя поводов для этого было более чем достаточно. А.Панасенко приводит очень точное сравнение: Польша (вернее — ее часть) находилась под властью Российской империи 124 года, причем в куда более привилегированном положении. Тем не менее, поляки за это время подняли три крупнейших восстания (1794, 1830—1831 и 1863—1864 гг.), подавляли которые регулярные армейские части во главе с полководцами уровня Суворова и Паскевича. Украина же за 300 лет «гнета» не сподобилась ни на одно подобное событие, несмотря на наличие (до последней четверти XVIII века) казачества — постоянно вооруженного ядра, которое по логике вещей и должно было выступать выразителем и защитником национальных интересов. Но «ядро» оказалось неспособным защитить даже само себя — та легкость, с которой в 1775 г. по приказу Екатерины была сдана Запорожская Сечь, является не национальной трагедией, как пытаются преподнести новейшие идеологи, а национальным позором. Но признать подобное — значит, лишить прошлое Украины героики, которой и так, откровенно говоря, негусто.

В период «перестройки» и «национального возрождения» эту архаичную институцию попытались возродить на националистической почве (удачно подвернулся 500-летний юбилей, широко отмеченный в 1989 году). Помните, кто стал первым гетманом «укр.козацтва» - экс-диссидент В.Чорновил. Булаву «почетного гетмана» получали поочередно президенты Л.Кравчук, Л.Кучма, В.Ющенко, только сегодняшний В.Янукович, пока еще избег этой участи. Но в целом состоянии казачество пробыло очень недолго, традиционно приобретя вид весьма раздробленных группировок политизированного или фольклорно-этнографического характера. В январе 2005 пара десятков «козацтв» совершили попытку объединения под оранжевым флагом, избрав «верховным гетманом-президентом» В.Ющенко. Но и это объединение оказалось недолговечным: в том же 2005 о своем «гетманстве» объявил «Верховный атаман» УРК (и директор Донецкого института искусственного интеллекта) Шевченко и – понеслось по–прежнему.

Сегодняшние «казачества» выродились в костюмированные партийки – с тем же пренебрежением к легитимности и каким-то порядкам или правилам. Вот допустим, исключили из одной партии, скажем Зеленых, одного активиста, скажем С.Курыкина, а он берет и организовывает новую партию, скажем «Зеленую». И все при деле, при постах. Весьма похоже на историю не столь давнюю, когда из Козацкого товарыства «ЛугаКий» исключили некоего атаман-генерала Дудника, а он тут же, раз – и организовал Козацкое товарыство «Лугари». Вроде бы всего три буквы поменял, а все на месте – и погоны, и лампасы, и громкий чин сохранился. Правда и его обидчик-исключатель Кравченко тоже уже не при делах – недолговечные у нас вожди.